Непереводимый стиль — почему русские артисты не могут повторить эффектность Playboi Carti
Давайте для начала расставим точки над «i» — на мой взгляд русского трэпа сегодня не существует в принципе. То, что Big Baby Tape делал в издевательской манере, выпустив «Dragonborn» как детский учебник с карикатурными иллюстрациями, актуальные звезды восприняли, как единственный верный курс для продвижения своей карьеры. С одной стороны — способ рабочий, прослушивания идут, пацаны растут на глазах. С другой, ощущается зависимость от поставщика: на Западе отследить будущие тенденции очень сложно, а на грамотную адаптацию нового тренда уходит некоторое время.
Более-менее работоспособный дрилл на русском языке начал появляться, когда похоронили Поп Смоука — про эмо-рэп можно сказать тоже самое, взяв за контрольную точку смерть Лил Пипа. Со сценой Мичигана получилось интереснее, потому что скам-рэп на русском это не только прямое копирование звука, родившегося в тысячах километров отсюда, но и доля креатива с шутками ниже пояса, позаимствованная у стендаперов. А вот трэп в культурном понимании (речь не про инструментарий продюсеров) превратился в аналог перевода Марии Спивак — даже какие-то авторские нововведения не пошли музыке на пользу.
Самым сложным гештальтом для «наших» и «ваших» был и остается стиль Playboi Carti. Опиумно-вампирскую энергетику рэпера даже на бумаге трудно описать, потому что она не следует по логической тропе жанра и несмотря на дороговизну звучания — остается грязной. Карти создал целую субкультуру внутри другой субкультуры, объединив архаизм (готику, фэнтези, панк) с пост-модерном (психоделики, высокая мода, трэп). Причем тут Lovv66 из Ростова и Роберт Плаудис из Латвии — хороший вопрос. Первый отчаянно пытался мимикрировать под Плейбоя, абсолютно точно адаптировав под свое творчество интонации, произношение звуков, зацикливание строчек, вампирскую эстетику и бесплатный драмкит Пьера Борна. Второй вчера выпустил сингл «Сердце для шалав», звучащий, как реверанс в адрес «@ MEH» Карти: похожая манера исполнения и стиль бита с ломанной мелодией синтов. Оба действительно стараются быть похожими на другого артиста, но они полностью игнорируют огромное количество нюансов, делающих его творчество аутентичным.
Карти задыхается, кричит, делает свои вопли похожими на женские, читает таким голосом, будто бы он сорван, скорбит, теряется в пьяном угаре и отказывается от человеческих благ. Музыкант живет на контрастах — сегодня он безответственная панк-звезда, рекламирующая новый альбом через вандализм (Whole Lotta Red тизерили с помощью граффити на стенах и витринах), завтра он улетает в другой штат, чтобы побыть вместе со своим сыном, будто бы игнорируя тот факт, что его мать окрестила тебя ужасным отцом. Сегодня он продвигает собственную линию мерча стилистически вдохновленную сатанинской тематикой — а уже завтра берет в исполнительные продюсеры главного пропагандиста христианства в нынешней поп-культуре и помогает ему в записи религиозного альбома. Скопировать Playboi Carti — значит пройти весь этот путь и выстроить из себя нового персонажа, что русскоговорящие артисты делать не собираются. Это и приводит подражание к фиаско.
Текст: Давид Чебанов
